|
Мы по утрам идем в деревья,
идем в жару,
идем в мороз.
Витой веревочкой доверья
ко мне привязан старый пес.
Его глаза – глаза не зверя –
все понимают наугад.
Он верит в то, во что я верю,
и рад тому, чему я рад.
Как это празднично и много –
идти по скверу не спеша.
Одна судьба, одна дорога
и на двоих одна душа.
И верится порой рассветной,
что никогда не даст пропасть
души страдающей и смертной
неоскорбляемая часть.
И даже там,
за тенью мрака,
мне будет виден отблеск дня.
Не обижай мою собаку,
пока ты помнишь про меня.
***
В далёком от нас Ливерпуле,
Где вечны туманы и мгла,
Крутого замеса бабуля
В поместье богатом жила.
Жила бы себе, не тужила,
Играла в крикет на лугу,
Да бабий свой глаз положила
Она на немого слугу.
А Герберт, хоть был недоучкой
И еле считал до семи,
Дружил с импозантною сучкой,
Которую звали Mими.
Не вышло б у нас разговору,
Тут не о чем слово держать,
Когда бы, в ту самую пору,
Мими не собрa'лась рожать.
Старуха коварная, злая,
Горбатого стала лепить:
В канун детородного лая
Велела Мими утопить.
Му-мукнуть Mими не успела
И сделать иные дела,
Но главное сделала дело:
Уже под водой - родила!
Снимали цилиндры мужчины,
Волна уносила венок,
Когда выплывал из пучины
Слепой криволапый щенок.
Заткнут ли свободную глотку
Нам каверзы вредных бабуль? -
Он шваркнулся мордой об лодку
И тявкнул победно: "Буль-Буль!"
Джентльмены одёрнули фраки,
Гуднул пароходный гудок...
Вот так появились собаки
Английской породы
БульДог.
О сладкий миг...
О сладкий миг, когда старик
Накрутит шарф по самый нос
И скажет псу: "А ну-ка, пес, пойдем во дворик!"
А во дворе идет снежок,
И скажет псу: "Привет, дружок!" -
Незлобный дворник, дядя Костя, алкоголик.
У дяди Кости левых нет доходов,
Зато есть бак для пищевых отходов,
Зато у дяди Кости в этом баке
Всегда найдутся кости для собаки.
Я рассказать вам не могу,
Как много меток на снегу,
Их понимать умеет каждая собака.
Над этой лапу задирал
Боксер по кличке Адмирал,
А здесь вот пинчер - мелкий хлыщ и задавака.
Мы дружим со слюнявым Адмиралом,
Он был и остается добрым малым,
А пинчера гоняли и гоняем
За то, что он, каналья, невменяем.
Увы, бывают времена,
Когда, криклива и дурна,
Во двор выходит злая дворничиха Клава.
Она не любит старика,
Она кричит издалека,
Что у нее на старика, мол, есть управа.
Нам дела нет до бабы бестолковой,
Но к ней гуляет Вася-участковый,
И Вася вместе с ней не одобряет,
Когда собачка клумбу удобряет.
Как хорошо, о боже мой,
Со стариком идти домой,
Покинув двор, где ты как вор и правит злоба.
Старик поближе к огоньку,
А пес поближе к старику,
И оба-два сидим и радуемся оба.
Старик себе заварит черный кофий,
Чтоб справиться с проблемой мировою,
А пес себе без всяких философий
Завалится на лапы головою.
Монолог собаки Павлова
Я родилась заурядной дворнягою,
Но с беззаботных щеняческих лет
К высям наук одержимая тягою,
Я помышляла оставить в них след.
С пылкой душой, с романтичностью дивною,
Шла за своей путеводной звездой…
Боже, какою была я наивною,
Боже, какой я была молодой!
Встретив однажды Ивана Петровича
И ощутив над собой его власть,
Вздумала я, что сыскала сокровище! –
И безоглядно ему отдалась.
Как упивалась я тем, что я – Павлова,
Тем, что фамилию я обрела!
Я не предвидела самого главного:
Он в нас не души ценил, а тела!
Как мне хотелось большого и чистого!
А в результате – поругана честь.
Вот я стою, в животе моем – фистула,
Ради нее мне приносят поесть.
Ах, из-за глупого сердца незрячего
Я не заметила, как он жесток.
Нет ему дела до чувства собачьего –
Только бы капал желудочный сок!
Что же ты, Ванечка, звал меня лапочкой?
Ты ж меня голодом начал морить!
Вместо еды – то звоночком, то лампочкой
Ты меня стал регулярно дурить!
Словно участвую в глупом сценарии:
Капает сок мой без всякой еды!
Ване же – в Швеции (или в Швейцарии?)
Премию дали за эти труды!
Но и о вкладе собачьем – ценители
Вспомнят! В науке оставлен мой след!
Памятник будет поставлен мне в Питере,
И монолог мой напишет поэт…
Собаке Рабиновича
Дай, Мойша, лапу мне на счастье,
Давай с тобой отпразднуем Шабат.
Сегодня хмур и грустен я отчасти,
но в этом ты отнюдь не виноват.
Дай, Мойша, лапу мне на счастье.
Зачем скулишь, как жители Содома
в предсмертный час? Зачем в глазах испуг?
Ведь ты не на судилище, ты дома,
а я – не перст разящий, я – твой друг.
Ты с виду – апогей и пик отстоя.
Но я политкорректно изъяснюсь:
Прекрасен ты иною красотою –
Как тощий, но вполне кошерный гусь.
Хозяин, кстати, твой – большой затейник,
Гостей позвав на кофе, кипяток
к вчерашней гуще он долил в кофейник!
Я б сам такого выдумать не смог...
Мой милый Мойша, разных лиц немало
Мелькает каждый день тут без конца.
Скажи, вчера сюда не забегала
Мадам в шикарной шубе из песца?
Она придет, а ты ее не грубо,
кусни за нос, напомнив, что она
в рассрочку у меня купив ту шубу,
осталась двести шекелей должна.
ГЕРАСИМ И БАРЫНЯ
(сценка для школьного театра)
На сцене - каморка Герасима.
На топчане лежит Герасим.
Он в валенках и телогрейке. Входит барыня.
БАРЫНЯ:
Я в замешательстве, Герасим.
Ты будку отрастил - семь на семь,
Всё спишь да ешь ты, ешь да спишь -
Ты подрываешь мой престиж!
Забыл ты, как махать метлою...
Скажи, Герасим, что с тобою?
ГЕРАСИМ (угрюмо) :
Му-му...
БАРЫНЯ:
Смотри-ка: кран течёт на кухне,
Сарайчик ветхий скоро рухнет.
Да что - сарайчик: и теплица
Вот-вот готова развалиться!
Кончай свой сонный беспредел!
Вставай; в хозяйстве столько дел!
Из-под кровати Герасима раздаётся рычание.
Барыня заглядывает туда.
БАРЫНЯ:
Герасим, кто это? Собака?!
Ну ты и выдумал, однако!
Ты знаешь, видела нахалов...
Мне только псов тут не хватало!
Собачку, вишь, ему охота...
Завёл бы сразу - бегемота,
Или какого крокодила,
Чтоб вам обоим пусто было!
...Короче, так. Бегом в конюшню,
Найдёшь себе там всё, что нужно:
Кирпич... не знаю, там... уздечку...
Экипируешь пса - и в речку!
ГЕРАСИМ (жалобно):
Му-му!
БАРЫНЯ:
Что ж ты мычишь, скажи хоть слово!
Чай, человек ты, не корова!
Да встань, оставь ты свой матрас!
ГЕРАСИМ (задумчиво):
...Хоть слово, говоришь? Ну, фас!!!
Из-под кровати выскакивает с рычанием
огромный пёс. Занавес.
Слышны лай собаки и душераздирающие
крики барыни.
|
|